Экспедиция «Кострома»

Алексей Федорчук
Гиштория, сентябрь 2011

Давеча принял я участие в экспедиции в один из центров становления Государства Российского — в Ростов Великий и Кострому. Целью её было фотографирование местных исторических объектов, а также сбор всяких прочих материалов для серии публикаций туристского, краеведческого и просто ознакомительного характера. Чему и хочется посвятить несколько заметок.

Вступление

Собственно, целью нашей экспедиции были Ростов Великий, Кострома, возможно, Углич. Однако до Углича мы вообще не добрались, Ростов не произвёл на меня большого впечатления, зато Кострома, по причинам, которые будут описаны ниже, дала этих впечатлений выше крыши. Почему экспедиции и присваивается кодовое название, вынесенное в заголовок заметки.

Цель экспедиции в общих чертах была той же, что и у предыдущей (см. экспедиция «Тверь») — сбор материалов для издательства «Научный мир» с целью подготовки всякого рода печатной продукции. Однако за прошедшие четыре года профиль её эволюционировал — от чисто туристских буклетов до очень серьёзных краеведческих работ. Поэтому и материалов нам требовалось гораздо больше. Благо, их оказалось где получить, но об этом позже.

В основном состав экспедиции был тот же, что и в прошлый раз:

• командор пробега, генеральный директор издательства «Научный мир» Валентин Зинкевич, он же водитель автомобиля по имени Сундучок;
• ваш покорный слуга, выполнявший роль штатного раздолбая, штурмана и прислуги за всё.

Поскольку фотографа Лены в этот раз с нами не было, это амплуа также выпало на долю командора пробега. А на костромском этапе к нам присоединился ещё один участник (точнее, участница), о чём я расскажу чуть позже.

Выезд состоялся 26 сентября 2011 года, ранним не очень солнечным утром в направлении Ростова Великого, с которого нам предстояло начать.

Ростов Великий

Итак, первым пунктом нашей программы был Ростов Великий, где нам предстояло заснять всяческие памятники и пообщаться с начальством музея. Куда мы и прибыли своевременно, так, как следует по проезде 190 км — быстро, но без лихачества.Погода не располагал к съёмкам, и решено было начать с общения с начальством. Однако прежде — маленькое историческое вступление.

Если Киев (обоснованно или нет) претендует на имя Матери городов Русских, то Ростов Великий с куда большими основаниями может числиться одним из Отцов. Ибо, по сведениям арабских географов XI века, вся Русь делилась на три области:

• Куяву, будущую Киевщину, ставшую позднее Русью в узком смысле слова — относительно того,существовал ли тогда сам Киев, единого мнения нет;
• Славию, будущую Новгородскую Землю — самого Новгорода тогда точно ещё не существовало, а центром области была Старая Ладога;
• Арсу — это явно Земля Ростовская, вне зависимости от того,имел ли уже тогда место быть сам Ростов; поскольку, судя по нумизматическим данным, Путь из варял в хазары начал функционировать гораздо раньше широко известного Пути из варяг в греки, вполне вероятно, что Ростов, наряду со Старой Ладогой, был одним из древнейших городов Руси.

Кстати, имя Ростов Великий, насколько я смог установить, начинает использоваться только в конце XIX века — для отличения его от Ростова-Папы. Хотя сам он мог бы носить этот титул с большим правом.

Наши интересы в столь седую древность не углублялись. Так что мы приступили к выполнению вышеочерченных задач сегодняшнего дня.

Разумеется, с начальством общался командор пробега, а ваш покорный слуга стерёг машину. Не потому, что могли украсть — чай, Ростов всё-таки Великий, а не Папа, а потому что параллельно изучал маршрут движения внутри города. Дабы за минимальное время сделать максимум возможного.

В результате город был разбит на несколько квадратов весьма неправильной формы, внутри которых располагались интересующие нас объекты. И далее работы проводились методом десантирования: мы подъезжали к намеченному квадрату, который и окучивали пешим порядком, после чего перемещались к следующему. Благо погода к тому времени несколько улучшилась.

О самих объектах я не скажу ничего — это были всё больше архитектурные культовые постройки, а я ничего не понимаю ни в культе, ни в архитектуре. Хотя снимали мы и, казалось бы, незначительные этнографические детали, такие, как сохранившиеся наличники на старых домах. Их в Ростове оказалось несколько типов. А вообще, как я узнал чуть позднее, это очень важная особенность, отличающая один из городов данного региона от любых других.

В современном облике города самым впечатляющим мне показалось то, что наиболее скверные и труднопроходимые улицы носят (до сих пор) имена Карла Маркса и Урицкого. Видимо, в отместку им — а заодно и обитателям, рискнувшим жить на улицах их имени.

В общем, Ростов Великий впечатления на меня не произвёл. Поэтому в качестве завершающего штриха расскажу об одном примечательном человеке, чьё имя некоторым образом связано с этим городом.

Это — митрополит Иоанн, в наших кругах более известный как Константин Николаевич Вендланд, блестящий геолог и петрограф, много лет преподававший в Среднеазиатском индустриальном институте (САИИ), который потом превратился в Ташкентский политехнический. Автор множества работ по магматическим породам Средней Азии. Участник легендарной Таджиско-Памирской экспедиции 1934 года.

Инициатор поисков лейцитовых базальтов — это весьма редкие вулканические породы — в Приташкентском районе. И поисков успешных. Многие выпускники САИИ предвоенных и военных лет считают его своим учителем.

Параллельно этому развивалась его церковная карьера — в качестве отца Иоанна, постриженного в монахи в подпольных условиях так называемой катакомбной церкви. На деталях её я останавливаться не буду — она хорошо известна интересующимся тем периодом, тогда как сам я знаю её только понаслышке. Отмечу только, что отец Иоанн много лет был представителем РПЦ при разных заграничных церквах. А завершил свою карьеру митрополитом Ростовским, почему я и связал его имя с рассматриваемым ныне городом.

Интересно, что, и будучи служителем культа, Вендланд не прекращал геологической деятельности. В 1937 году он, в качестве доцента САИИ, участвовал в работе XVII Международного геологического конгресса, проходившего в Москве. А когда история повторилась, и в 1985 году XXVIII Международный геологический конгресс снова проводился в столице нашей родины, он принял в нём участие уже как митрополит Иоанн.

Однако довольно лирики — нас ждали великие дела в Костроме.

Собственно о Костроме

Итак, под вечер, закончив работу в Ростове, выехали мы в Кострому и через положенное время в ней оказались. Дело шло к ночи, и первым делом нам следовало озаботиться тем, где её провести. Благо командор пробега уже бывал в этом городе и имел облюбованное местечко. Так что эта часть задачи была выполнена.

Впрочем, к практическим вопросам я вернусь под занавес этого отчёта. А пока о вещах производственных. В отличие от Ростова, где мы тыркались иногда степени вслепую, для Костромы у нас был заготовлен полный список объектов, подлежащих окучиванию, с точными адресами, что очень сильно упрощало задачу.

Кострома — город, как говорится, пешеходный, по крайней мере, её исторический центр, который только и интересовал нас (до окраинных спальных районов пешком особо не находишься). Однако опыт Ростова (который, между прочим, почти в 10 раз меньше Костромы — чуть больше 30 тысяч жителей супротив 270 тысяч примерно) показал, что пешее перемещение не очень эффективно. И потому мы высаживались с «брони» непосредственно у объекта, окучивали его со всех сторон и ехали по следующему адресу.

В результате за световой день удалось выполнить практически всю обязательную программу, и отдельные элементы произвольной, которой был посвящён день следующий — наряду с решением организационных вопросов и «камеральной» обработкой собранных материалов.

Описывать достопримечательности Костромы я не буду — интересующийся легко найдёт общеизвестные сведения о них в любом «бумажном» или онлайновом путеводителе. А сведения не общеизвестные, собранные нами в большом количестве (о их происхождении я расскажу особо) и составят предмет готовящихся к изданию книжек, так что пока составляют предмет коммерческой тайны. Остановлюсь только на тех моментах, которые показались мне самыми интересными.

На мой взгляд, главная достопримечательность Костромы — вот:

Это памятник собаке. И не просто собаке, а собаке конкретной, пожарной, жившей в позапрошлом веке и спасавшей людей из огня. Памятник… воздвигнут? не слишком громко сказано? хотя их воздвигали и воздвигают для куда менее того достойных особей…

… так вот, памятник воздвигнут на пожертвования жителей города. И то круглое, что вы видите перед мордой собаки — это копилка для пожертвований на содержание животных:

Я, в отличие от Остапа Бендера, обычно не подаю даже по субботам, и ко всяким копилкам на укрепление храма или украшение приёмника для бездомных собак отношусь отрицательно. Но тут свою лепту малую внёс.

Но официально главным брендом Костромы считается, разумеется, Иван Сусанин. Всё в городе пронизано его памятью, вплоть до того, что есть сыр, носящий его имя — вот только не было времени выяснить, есть ли водка «Иван Сусанин». Разумеется, есть улица его имени — кстати, как раз по ней надо выезжать на Московскую трассу…

Не обошлось и без памятиника герою Земли Русской. В современном виде он стоит на одном конце площади своего имени и выглядит так (у подножия — командор пробега и ваш покорный слуга):

В проклятое царское время существовал и другой памятиник, на противоположном конце площади, с изображением царя Михаила и притулившегося у его ног Ивана — в годы ВОСР он был свергнут с пъедестала революционным народом. Ныне это место отмечено памятным знаком — к 400-летию дома Романовых планируется его восстановление.

Раз уж речь зашла о преданьях старины глубокой, следует сказать и о памятнике Юрию Долгорукому:

Я с удивлением узнал, что он, оказывается, основал не только Москву, но и Кострому. Более того, он считается основателем чуть не всех городов Костромской области, и чуть не в каждом также имеется ему памятник. Трудолюбивый, однако, был мужик… Как тут не вспомнить строки Тимура нашего, Шаова:

Основал Москву не Долгорукий,
Даже не Лужков, что в общем странно.
Основали Ром и Ремул, внуки
Японского кагана Чингисхана

Времена, к нам более близкие, маркированы памятником знаменитому русскому писателю Писемскому Алексею Феофилактовичу:

С ним связана вот такая история из недавних дней. Однажды два мужика притулились у подножия этого памятника, взявши водки (в прежние времена она продавалась на разлив в 20 шагах) и кильки, занялись тем, чем занимаются при наличии водки и кильки. Проходившая мимо дама (о ней я ещё расскажу в следующем разделе) задала им напрашивающийся вопрос:

— Что, мужики, другого места найти не могли?

На что один из мужиков резонно ответил:

— Дык ведь он тоже это дело любил.

Дама оценила меткость ответа и его соответствие исторической правде.

Каюсь, не читал раньше Писемского — но теперь обязательно прочитаю, наш был человек, судя по всему. И, кстати, написал Путевые очерки.

И, наконец, последний памятник, который я хотел бы отметить — памятник Ленину:

Казалось бы, ничего особенного — в каждом районном городе и выше (а в особо заслуженных города и посёлках — и ниже) был памятник Ленину, тиражированный с одного образца, в виде фигуры, указующей рукой в светлове будущее (почему-то в большинстве случаев — на ближайший магазин).

Но в том-то и дело, что в нашем случае памятник совершенно не типовой, а явно сделан по индивидуальному проекту, это во-первых. А во-вторых, указует ленинская рука в сторону Тюремного Замка, одного из первых пенитенциарных заведений России, построенного более 130 лет назад. И, заметим в скобках, по сей день исполняющего свою роль в качестве следственного изолятора.

Этот и многие другие подробности из истории Костромы и её памятников поведала нам та самая дама, которая оценила эрудицию мужиков, распивающих у подножия памятнику Писемского. А я, в свою очередь, в следующем разделе хочу рассказать о ней.

Наш штурман и гид

В Костроме ваш покорный слуга сложил с себя полномочия штурмана. Потому что к нашей экспедиции присоединился ещё один участник — Светлана Сергеевна Каткова, знающая город и расположение его памятников, как свои пять пальцев. И не только расположение — о каждом из них она может рассказать столько что хватило бы если не на «Капитал», то уж на «Антидюринга» точно.

Светлана по специальности искусствовед, старший научный сотрудник Костромского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника.

Согласно официозным сведениям из Интернета, её научные интересы лежат в области древнерусского и народно-прикладного искусства Верхневолжского региона. Однако достаточно поговорить с ней пять минут — и становится ясным, что они далеко выходят за эти пределы.

Как я уже сказал, Светлане есть что рассказать буквально о каждом доме в исторической части города, о его строителях и хозяевах, об архитектурных деталях — как тех, которые можно видеть, так и о тех которых уже нет. Мы с Валей слушали её, развесив уши наподобие слоновых. А когда речь случайно заходила о других городах Костромской области — тут же выяснялось, что о них она знает ничуть не меньше. Более того, меня восхитило, что она в курсе вопросов, от её непосредственной работы, казалось бы, далёких — например, истории Средней Азии (в которой я считаю себя весьма копенгаген).

Между делом немало порассказала она и о деятельности по сохранению исторических памятников — даже в отношении тех, которые таковыми признаны официально, это задача нелёгкая. И бороться тут приходится не только с олигархами местного масштаба, норовящими понастроить на их месте домов и коттеджей, но и с РПЦ, деятели которой так много говорят о сохранении наследия Святой Руси.

Официальные звания и регалии Светланы перечислять не буду — достаточно сказать, что она член Союза художников России, участник всех комиссий, имеющих отношение к историческим памятникам, и награждена медалью губернатора «Труд. Доблесть. Честь» (2005) и премией «Признание» (2006), это только те награды, точные сведения о которых мне удалось обнаружить.

В общем, без такого штурмана и гида нам не удалось бы выполнить и половины запланированной работы. А уж в отношении текстов для запланированных изданий — на Светлану вся надежда.

Бытовые подробности

Собственно, мой рассказ подходит к концу: я рассказал, что мы там делали, и благодаря чему (точнее, благодаря кому — см. предыдущий раздел) нашу работу удалось закончить ударно-стахановскими темпами в тот же день.

Следующий день был посвящён камеральной обработке материалов — то есть привязке фотографий к местности и их историко-культурной, так сказать, атрибуции. После чего в рамках стахановского движения был выдвинут встречный план — поснимать то, что планом первоначальным не предусматривалось. И опять же благодаря Светлане Сергеевне, на этот предмет были выбраны наиболее достойные объекты.

Так незаметно подошло время обеда. Что даёт и мне сейчас сделать нечто вроде обеденного перерыва и обратиться к тем самым бытовым подробностям, на которые я намекал в разделе о собственно Костроме. Возможно, они пригодятся тому, кого судьба занесёт в этот город случайно. Или, напротив, тем, кто изберёт его для отдыха целенаправленно — а у меня создалось ощущение, что город сей для этой цели очень даже пригоден. По крайней мере, я бы его для того заюзал — не в одиночестве, разумеется.

Первоочередная задача по прибытии в любой город — найти подходящий ночлег, и Кострома в этом отношении не исключение. Не скажу, что изучил здесь все ночлежки, но за одну ручаюсь. Это — мини-отель Ипатьевская Слобода.

Как нетрудно догадаться, он располагается стена к стене со знаменитым Ипатьевским монастырём (последний легко найти на схеме из любого путеводителя, что бумажного, что онлайнового, так что проблем с прокладкой маршрута не возникнет). Тем самым, в котором укрывался от супостатных ляхов будущий государь Михаил Фёдорович, и в то самое время, когда Иван Сусанин совершал над ними свой бессмертный подвиг.

Впрочем, в данном случае монастырское соседство ничуть не повредит. Как не повредило оно таким двух закоренелым безбожникам, как мы с Валентином. Более того, оно даже поспособствовало: когда мы в эту слободу вселились, всё в округе было закрыто, и жрать нам было банально нечего. А вот в монастыре ресторан работал ещё последние минуты. Чем мы и воспользовались, упросив девушек сварганить нам какого харча на скорую руку. Девушки тамошние (да и юноши) подошли к делу ответственно и сварганили нам на ужин самый всамделишний обед. Хотя видно было, что им ну очень хочется домой…

Сам же микро-отель внутре образован двухкоечными нумерами, очень комфортными, со всем удобствами. В номере имеется электрочайник, чай, сахар. По спецзапросу у администрации, согласно писаным правилам, можно получить кофе, халат, тапочки, бритвенные принадлежности, вплоть до зубной щётки.

Да, строения целиком деревянные, очень приятные на ощупь. Правда, слышимость в них — примерно как в пеналах общежития имени монаха Бертольда Шварца, что в соответствующих обстоятельствах надо учитывать. А так всё очень здорово.

Мест, где можно подхарчиться, в историческом центре Костромы хоть отбавляй — в ценовом диапазоне от неправдоподобно низкого (что, как ни странно, не сказывается на качестве) до среднего. Вероятно, и заведений высшего ценового диапазона там тоже есть, но с ними я не знакомился за неактуальность. Повсеместно можно опробовать блюда традиционной русской кухни, мне, например, знакомые только по произведениям Гиляровского. В сопровождении подходящих случаю напитков.

Раз уж речь зашла о харчах, в центре города имеются знаменитые Торговые ряды, тоже исторический памятник. Это две главные параллельные галереи — Мучные и Красные ряды, между которыми притулился лёгкий павильон, имя которому — Сырная биржа. Там можно найти полный ассортимент знаменитых костромских сыров. И нас как-то не удивило, что один из них носит имя Ивана Сусанина.

В общем, без крова и харча в Костроме остаться трудно. Так что рассчитываю как-нибудь повторить вояж — уже без всякой работы. Ну а пока завершаю своё повествование. Ознакомившись с последними достопримечательностями, типа Торговых рядов (кроме перечисленных, там есть ещё ряды Мелочные, возможно, и другие), мы, доставив Светлану Сергеевну домой, засобирались в обратную дорогу. Каковая прошла без приключений, и к ночи мы были в Москве.