Экстремальный Робин Крузо

Андрей Кротков
2006.11.22

Моё мнение — отнюдь не мнение невежды, а я считаю, что книги, подобной «Робинзону Крузо», никогда не было и не будет написано. Много лет обращался я к этой книге — обыкновенно в минуты, когда покуривал трубку, — и она была мне верным другом и советчиком во всех трудностях этой земной юдоли. В дурном ли я расположении духа — иду к «Робинзону Крузо». Нужен мне совет — к «Робинзону Крузо». В былые времена, когда жена чересчур надоест мне, и по сей час, когда чересчур приналягу на стаканчик, — опять к «Робинзону Крузо». Я истрепал шесть новеньких «Робинзонов Крузо» на своём веку. В последний день своего рождения миледи подарила мне седьмой экземпляр. Тогда я по этому поводу хлебнул лишнего, и «Робинзон Крузо» опять привёл меня в порядок.

Так говорил Габриэль Беттередж, дворецкий леди Джулии Вериндер, он же — герой романа Уилки Коллинза «Лунный камень». С ним спорить не приходится.

Наше время породило моду на всякого рода экстремальность — бытовую, деловую, любовную, спортивную. Заниматься чем-либо с риском для здоровья и жизни, даже если занятие никакого риска изначально не содержит и не предполагает — это особый шик эпохи, новоявленное гусарство, бесшабашность без пределов. Скажем, как славно — прыгнуть с парашютом вслед за сброшенным с самолёта мотоциклом, оседлать повозку на лету, порулить и поддать газу в небесах, после чего мирно приземлиться рядом с разбившимся вдребезги мотоциклом и вскричать «Вау, я сделал это!» Зачем сделал ЭТО — вопрос другой. Зато круто, и публика в восторге, и от репортёров отбою нет.

Ранним экстремалом в душе был даже граф Лев Николаевич Толстой. Но выражал свою экстремальность, сублимируя ее через художественные тексты и образы. Помните, у него Долохов, и без того крепко пьяный, выпивает бутылку рома, сидя на узеньком карнизе, а Пьер Безухов, тоже нетрезвый, вальсирует с медведем?

Однако настоящий отец экстрима в литературе — англичанин Дэниэл Дефо, автор первого по-настоящему экстремального романа «Робинзон Крузо», герой которого выживает в ситуации, где выжить нельзя.

Кто Вы, Робин Крузо?

Робинзон Крузо — типичный авантюрист, по-нынешнему экстремал. Не сиделось ему дома в родном Йорке. Хотелось, правда, не приключений, а денег побольше, но в XVII веке зарабатывать деньги без приключений мало кому удавалось. Тем более что Робинзон (как и сам Дефо) — с точки зрения коренных природных англичан биологический экстремал, то есть голландец по происхождению. Иностранец! А от этих иностранцев всего можно ожидать…

Недаром же в современном английском языке слово Dutch (голландец) родило целый куст образных выражений. Dutch feast — «встретимся под столом», пьяный разгул. Dutch concert — «кто в лес, кто по дрова», нестройное пение хором. Dutch comfort — «слабое утешение», то есть — могло быть и хуже, хорошо, что голова цела. Dutch uncle — старый несносный ворчун. I’m a Dutch, if I do… — «Пропади я пропадом, если…» И так далее.

Экстремальный Робинзон в погоне за хорошими деньгами попадает в плен к арабским пиратам из Сале (Марокко), бежит от них, перебирается в Бразилию, обзаводится там плантационным хозяйством, которое начинает приносить доход. Проблем с обменом валюты и переводами счетов за рубеж в те времена нет — вся валюта твёрдая, золотая и серебряная, до бумажных денег ещё не додумались. Сидеть бы да считать барыши! Но Робинзону опять неймётся — и он всходит на борт того самого корабля, которому суждено разбиться возле необитаемого острова неподалёку от устья реки Ориноко. Там и начинается 28-летний экстрим, получивший впоследствии название «робинзонада».

Известно, что на мысль сочинить «Робинзона» Дефо натолкнула реальная история английского матроса Александра Селкирка, которого за стычку с капитаном высадили возле побережья Чили на островок с издевательским названием Мас-а-Тьерра (исп. – “больше земли»). Когда через четыре года случайно проходившее мимо судно подобрало Селкирка, он к тому времени утратил человеческий облик, одичал и тронулся умом. Вот вам и экстрим, только наоборот…

Дефо перевернул ситуацию. Его Робинзон, оказавшись в полном экстремальном одиночестве, не в пример участникам шоу «Последний герой», категорически отказался праздно вкушать дармовые бананы на манер праотца Адама в тот период адамовой биографии, когда грехопадение ещё не состоялось.
Он англичанин — раз. Он протестант — два. А протестант обязан, по Писанию, в поте лица добывать хлеб свой. Это единственный способ не повторить путь несчастного Селкирка.

Дефо не был психологом, но эффективность трудотерапии оценил сразу и верно. Женщину на остров он не заслал, помня о роковой роли прародительницы Евы. Зато снабдил Робинзона экземпляром Священного Писания, то есть духовной опорой и интеллектуальной подпиткой. Читая и толкуя Писание, Робинзон становится истинным виртуозом ремесленного богословия, величайшим мастером в искусстве то соединять, то разводить в стороны факты реальности и библейские доводы — в зависимости от того, что подсказывает common sense, здравый смысл.

Здравый смысл побеждает всегда и неукоснительно. Найдя на разбитом корабле некоторое количество денег, Робинзон сперва произносит над бесполезным на безлюдном острове «презренным металлом» горько-ироническую тираду, а затем, «поразмыслив» (постоянная ремарка!), на всякий случай заботливо припрятывает деньги подальше.

Верного и преданного Пятницу автор послал в помощь герою только на двадцать шестом году его островного одиночества. До того Робинзон прилежно и неустанно трудится. Преобразовывает дикую природу, так как милостей от неё не ждёт, но действует строго экологически. Строит, пашет, сеет, жнёт и собирает в житницы. Создаёт уголок английской цивилизации в нецивилизованном захолустье. Развивает свой ум, совершенствует религиозное чувство. До того, как попасть на остров, он был простым купцом-хапугой, за что теперь себя жестоко корит и осуждает. Но не делает из нужды добродетель. Неустанно благодаря Божественное провидение за преподанный урок, вознося хвалы испытаниям, которые научили его многим ремёслам и трудовым навыкам, Робинзон всё же мечтает вернуться домой в Англию и не считает эту мечту гордыней.

Интересно, что младший современник Дефо, француз Жан-Жак Руссо, свою теорию естественного воспитания и «возвращения к природе» создал во многом под впечатлением от «Робинзона». Только одно он в «Робинзоне» не заметил — то, что Робинзон пашет как проклятый, чтобы не протянуть ноги на лоне той природы, в которую он так счастливо, хоть и не по своей воле, вернулся. Но Руссо был теоретик и никогда не знал физического труда…

Отступление о правде

Любопытно сравнить эпопею Робинзона Крузо с приключениями героев написанного 150 лет спустя романа Жюля Верна «Таинственный остров». Где больше правды психологической и художественной?

Герои Верна тоже свалились на необитаемый остров в буквальном смысле слова с неба (с воздушного шара) и, как говорится, в чём были. На этом воздушном шарике пролетели они расстояние совершенно невероятное – по меньшей мере треть земной окружности, от города Ричмонд, что неподалеку от устья Миссисипи, до южных районов Тихого океана, причем за очень короткое время, около трех суток. Оценим реальную возможность такого полета…

Их пятеро мужиков, и они — люди знающие. Сайрус Смит — инженер, причем подозрительно много знающий инженер, этакий гибрид Белла, Эдисона и Тесла. Пенкроф — моряк, а точнее – суперэксперт по мореходному делу с квалификацией опытного капитана, плюс к тому столяр, плотник и сапожник. Юноша Герберт – ботаник-любитель, но этот любитель наизусть знает систематику всей флоры земного шара и каждую травку безошибочно определяет на глазок безо всяких справочников. Гедеон Спиллет — журналист, то есть единственный практически бесполезный член команды; свою бесполезность он компенсирует исполнительностью и возложенными на себя обязанностями летописца-хрониста. Наб — хоть и простой негр, но работящий, как трактор. В целом подбирается неплохая команда спецназа, натасканная на выживание; в ней не хватает только медика.

Таинственный остров — подлинное сокровище: на нём имеется вся необходимая растительность-живность, вплоть до диких ослов, обезьян (?) и табака (??). Каким образом обезьяны попали на изолированный остров в Тихом океане, откуда взялся в глухом лесу культурный табак – автор не поясняет. Остается полагать, что такая вышла пруха и везуха.

Инженер Смит — технолог-энциклопедист. Из имеющегося на острове природного минерального сырья, неправдоподобно разнообразного и химически чистого, он добывает и изготавливает всё, даже динамит и нитроглицерин. Только торпеду для подрыва пиратского корабля и хинин для лечения заболевшего малярией Герберта предоставляет «бог из машины», добрый дух таинственного острова — капитан Немо.

Свою маленькую колонию на острове герои Жюля Верна объявляют республикой. Ясно, что они американцы и желают воспроизвести на затерянном островке политическую модель отечества. Но зачем горстке взрослых людей понадобилось предаваться этим электоральным детским играм при полном отсутствии гражданского общества и электората? Ясно как Божий день, что заправлять делами острова будет всезнающий технократ инженер Смит, которому победа на местных выборах гарантирована в любом случае.

Иначе говоря, написано занятно, но на правду не похоже даже отдалённо. Выдумка.

У Дефо — не то. Он даже не просит ему верить. Просто рассказывает: вот как оно все было, хотите верьте, хотите нет.

Робинзон — человек простой, неучёный и немастеровитый, ничего толком не знающий и не умеющий, не владеющий никаким ремеслом. Один как перст. Политическую реальность доставшегося ему во владение острова он никак не преобразует и не называет. Просто принимает на себя – до особого распоряжения — обязанности губернатора и уполномоченного британской короны, потому что больше некому это сделать. В финале романа он своим новым «подданным» просто разъясняет положение вещей, вершит суд и расправу, прекрасно понимая, что ни Коронный суд, ни Суд королевской скамьи, ни Судебные Инны никогда не станут рассматривать правомочность принятых им решений. Но решения-то принимать надо, иначе порядок рухнет…

На Робинзоновом острове из невероятных допущений имеется только одно — дикие козы, которые в Южной Америке не водятся. То, чего Робинзон своими руками изготовить не мог ни при каких обстоятельствах (металлические изделия, одежду, порох, ром), он по воле автора нашёл на разбитом корабле. Все трудовые процессы, которым Робинзон вынужден обучаться самостоятельно, описаны с предельной точностью – как и муки персонажа, который то и дело признается, что зря перепортил кучу материала, что получается у него хреновато, да уж ладно – как вышло, так пусть и будет, лучше-то едва ли получится.

Задолго до Жюля Верна Дефо понимал, что меру правдоподобия нарушать нельзя — читатели не поверят, если он расскажет им, как Робинзон организовал на острове химическое, металлургическое, хлопкопрядильное и хлопкоткацкое производства. Достаточно и того, что натуральное хозяйство Робинзона слишком обширно и многопрофильно, справиться с ним в одиночку явно не по силам, даже если вкалывать по двадцать часов в сутки без выходных и праздников. Но в этом — корень сюжета и замысла. Того, что мы называем правдой художественной.

По сути дела, Дефо оказался едва ли не первым в мировой литературе социалистическим реалистом – воспел пафос и поэзию физического труда, благодаря которому молодой жадный болван-авантюрист, хапуга и стяжатель, спекулянт и работорговец, развил свое нравственное и религиозное чувство, обогатил и расширил свой ум и вообще сделался образцом добродетели и справедливости. Ведь никаких книжек, кроме Библии, у Робинзона нет, и всю свою идеальную философию и этику он вывел исключительно на основе собственных размышлений и медитаций. Что вдвойне удивительно, поскольку в полном островном одиночестве этика и философия вроде бы не нужны. Оказывается, нужны, и еще как! Дефо показал, что этика – не модель общественного поведения, которой надо следовать по традиции, а способ защиты человека от самого себя.

А вот зачем Дефо потребовалось опровергать реальную историю свихнувшегося и одичавшего Селкирка? Пожалуй, он и сам бы не смог ответить на такой вопрос. Дело в том, что во всей литературной деятельности Дефо (а настрочил он около 500 сочинений, и «Робинзона» среди них числил далеко не главным) никак не просматривается определенная цель. Он брался за многое, многое проваливал, во многом преуспевал, но никаких железных мотивировок не давал. Ему словно хотелось все попробовать и во все сунуть свой длинный крючковатый нос. Так, между делом, приторговывая галантереей в Сити и сочиняя проекты улучшения национальных финансов, он создал роман, который уже 300 лет дает себя читать и не надоедает все новым и новым поколениям читателей.

А читали ли вы «Робинзона Крузо»?

Вопрос не столь неуместен, как кажется.

Впервые на русский язык «Робинзон Крузо» был переведён в 1762-1764 гг. с французского издания неким Яковом Трусовым.

В России долго, до середины XIX века, не было хороших знатоков английского языка. Поэтому все последущие издания знаменитого романа выходили в переводах полукустарных, любительских, сильно сокращались и искажались некомпетентностью переводчиков, учившихся английскому языку у гувернанток. Кроме того, за переводами «Робинзона» усердно приглядывала цензура (царская и советская), вымарывавшая из текста религиозные рассуждения героя.

В 1902 г. М. А. Шишмарёва сделала очередной перевод «Робинзона», на этот раз вполне квалифицированный, хотя и содержавший ряд мелких неточностей. Этот перевод дважды подвергался редактуре, пока уже в наше время (а именно в 1990 году) его окончательно не довели до ума.

В 1920-х годах Корней Иванович Чуковский подготовил детский пересказ «Робинзона» — текст замечательный, но не способный дать целостное представление о вполне взрослой книге. Увы, именно с детским «Робинзоном» в версии Чуковского и знакомо подавляющее большинство современных россиян, утверждающих, что книгу Дефо они читали и хорошо знают.

Полный аутентичный текст «Робинзона Крузо» теперь в нашем распоряжении есть. Он опубликован в специальном издании для студентов и филологов (М., Высшая школа, 1990), в издательстве «Художественная литература» (М., 1991), в издательстве АСТ (М., 2002). Я называю и рекомендую именно эти издания, потому что во множестве других сплошь и рядом перепечатываются «недоведённые» версии. Последняя из упомянутых книг включает также два других шедевра Дефо — «Молль Флендерс» и «Дневник Чумного года».

Найдите время и по-взрослому перечитайте «детскую» книжку. Получите большое взрослое удовольствие. Робинзон Крузо будет польщён. Ведь не случайно он (рукой Дефо) на титульном листе романа поставил многозначительные слова: «Написано им самим».

Памятник Дэниэлу Дефо в Англии есть. Памятника Робинзону Крузо нет. Лично мне кажется, что давно пора ставить. В Москве.