Алексей Федорчук
14.06.2010
В заметках рубрики Геология, объединяемых тегом былое, постоянно фигурируют названия различных геологических организаций, как производственных, так и научных. Так что для справки следует сказать о том, как была организована геологическая служба в бывшем Союзе, иначе многое из рассказанного нынешнему поколению, особенно далёкому от геологии, покажется непонятным.
Большая часть геологических организаций находилась в подчинении Министерства геологии СССР — ныне его осколки входят состав Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации. Полное название его менялось неоднократно, мы же будем впредь говорить просто — Мингео.
Кроме того, свои геологические службы имели министерства нефтяной промышленности, чёрной и цветной металлургии, возможно, ещё какие-то добывающие и обрабатывающие министерства, но подчинённые им конторы занимались преимущественно эксплуатационной разведкой.
Мощная геологическая служба была у Министерства среднего машиностроения, известного в народе под ником Комитет по использованию атомной энергии в немирных целях — то, что ныне стало Министерством по атомной энергии, тогда именовалось Комитетом по использованию атомной энергии в мирных целях. Занималась средмашевская геология практически исключительно ураном, но зато проводила полный цикл работ — от поисков до экплуатационной разведки.
Научная геология делилась на «министерскую» — крупные научные институты были в подчинении не только Мингео, но и Миннефтепрома, — и «академическую», относившуюся к АН СССР. Не остались в стороне и ВУЗы — МГРИ (Московский Геолого-Разведочный Институт) занимался не только обучением собственной смены. Геологические факультеты имелись во многих университетах (ограничусь упоминанием МГУ, который закончил автор этих строк, и ЛГУ, с выпускниками которого мне много приходилось сталкиваться по жизни), в Ленинградском и Свердловском горном, во многих политехнических. Среди последних помяну ВЗПИ (Всесоюзный Заочный Политехнический Институт), славный в первую очередь тем, что народ там учился иногда лет по 10…
В силу специфики государственного устройства СССР руководящие ведомства союзного уровня клонировались на уровне союзных и, иногда, даже автономных республик. Впрочем, репликация была не буквальной, а более или менее подчинявшейся здравому смыслу: очевидно, что в республике, не имеющей ни единого месторождения нефти, создавать соответствующее министерство было бы… ну несколько оптимистично. И излишне говорить, что Средмаш был один на весь Союз…
Аналогично и с министерствами геологии: Узбекская ССР, например, сподобилась собственного министерства, а головной организацией Киргизской ССР было территориальное геологическое управление. Но тут мы переходим собственно к теме настоящей заметки — всё предшествующее было затянувшимся вступлением.
Так вот, в прямом подчинении Мингео были территориальные геологические управления, позднее им дали alias ПГО — Производственное Геологическое Объединение «имя рек». Например — ПГО Камчатгеология.
Вне зависимости от той или иной терминологической модели, в народе за ними закрепилось имя Управа: это был высший орган власти для всех тех ребят, о которых я говорил в предыдущей заметке — съёмщиков, поисковиков, разведчиков. Так что и мы будем впредь называть соответствующие организации управами — с присоединением собственного идентификатора. Впрочем, при внутреннем употреблении идентификатор не требовался, обычно так и говорили: поехал в управу, его вызвали в управу.
Идентификатор имел региональный характер: как правило, территория, подведомственная управе, почти всегда (в моё время — вроде уже всегда) совпадала с административно-территориальным делением страны. То есть управы были:
- в союзных республиках — тех, что не сподобились собственного министерства геологии;
- в автономных республиках;
- в краях и областях.
Соответственно, и именовались они по названию соответствующей административной единицы: Киргизское территориальное геологическое управление (позднее — ПГО Киргизгеология), Камчатское территориальное геологическое управление (ПГО Камчатгеология), и так далее.
Кстати, наряду с территориальными управами существовали и управы всесоюзного, так сказать, уровня. Они так и назывались — всесоюзными. Например — ВАГТ (Всесоюзный Аэрогеолгический Трест), позднее именовавшийся НПО Аэрогелогия (то есть Научно-Производственное объединение). Были и совсем специфические управы — в их названии обычно (хотя и не обязательно) присутствовал префикс Спец (например, трест Спецгеофизика). Но в рамках нашей темы они интереса не представляют.
Так что вернёмся к территориальным управам. В их подчинении находились экспедиции — также территориальные (хотя этот термин к ним и не применялся). Это своего рода аналог армейской части — административно-хозяйственная единица со своей бухгалтерией, печатью, отделами МТС, ОРС и так далее, вплоть до учебного комбината и, где это требовалось, конебазой. Знамя в экспедиции, кстати, тоже имело место быть, так что аналогия с воинской частью достаточно полная. Как правило, экспедиция имела своё здание (или даже комплекс зданий), в котором помещались не только разнообразные службы, но и рабочие помещения сотрудников (так называемые камералки).
Территория, подведомственная экспедиции, также обычно совпадала с границами административных единиц: она охватывала один или (обычно) несколько районов области. И потому именовались экспедиции более обобщённо. Например, в Киргизской управе было две экспедиции: Северо-Киргизская, с базой во Фрунзе, и Южно-Киргизская, базировавшаяся в Оше (почему обычно и называлась просто Ошской).
Структура руководства управы и экспедиции наследовала традиции большевистских троек. Во главе стояли:
- начальник управы (экспедиции) — в отдалённых районах заместитель Господа Бога;
- главный геолог;
- главный инженер.
Последние два эмулировали правую и левую руки «самого», причём какая рука была какой — очень и очень зависело от… да много от чего зависело, и в каждом конкретном случае по разному.
Ещё на обоих уровнях имелся начальник геологического отдела — если продолжить армейскую аналогию, его можно сопоставить с начальником штаба. Значение этой должности было не очень определённым и зависело, в первую очередь от личных качеств и взаимоотношений с руководством — как непосредственным, так и вышестоящим.
Уровнем ниже экспедиций были партии — нечто вроде армейских рот. Партия — это то, где мы не только работали, но и жили. И то, чем мы жили. Больше тридцати лет прошло, а до сих пор, встречаясь с товарищами по тем временам, мы говорим: Наша партия. И пьём за неё водку…
В зависимости от задач, были партии:
- чисто геолого-съёмочные — ГСП (впрочем, к моему времени они уже почти перевелись);
- поисково-съёмочные (ПСП) — наиболее обычные в моё время;
- геолого-поисковые партии (ГПП);
- поисково-ревизионные (ПРП) — партии, создававшиеся специально для ревизии рудопроявлений на листах, уже покрытых съёмкой и общими поисками.
Отдельно надо сказать о геологоразведочных партиях (ГРП): они занимались эксплуатационной разведкой на уже действующих месторождениях и в систему Мингео не входили, подчиняясь «по команде» соответствующему министерству (например, Минцветмету).
Формально партия создавалась под конкретный проект, например, для поисков и ревизии в районе Текеликского хребта. И соответственно этому она и получала своё название — Текеликская ПРП, под которым существовала до окончания работ, то есть три-четыре года. После чего следовал следующий проект — например, на детальные поиски в районе Караказыка — и создавалась Караказыкская ГПП. Однако контингент при этом не менялся — по крайней мере, у хороших начальников: одни и те же люди работали вместе по много лет, не только геологи и прочие ИТР, но и работяги. И потому в быту партии обычно именовали по фамилии начальника: партия Приходько, партия Резвого, и так далее.
Вот в одной из таких партий, вышепоименованной Текеликской ПРП, относившейся к Южно-Киргизской экспедиции Киргизского геологического управления, в просторечии именуемой партией Зайда, мне и довелось работать во второй половине 70-х годов прошлого столетия.