Про апрельские морозы

Алексей Федорчук

Дело было… нет, не в степях Херсонщины, не в горах Киргизщины, не в тундрах Корякщины, не в смешанных ландшафтах Корейщины. И даже не в корсиканских маки, которые на самом деле такие маки, что всем Mac’ам маки. Да и называются на ихнем корсиканском как-то по другом (как — каюсь, забыл, потому как не знал). А было это в тёплом и уютном нашем ближнем Замкадье, в далёком уже 76-м или 77-м году прошлого века.

В те годы была у нас с друзьями зимой на выходные и праздники традиция… опять же не в баню ходить, а выбираться куда-нибудь в достижимое Замкадье, и шляться по окрестностям в поисках таинственных карстовых полостей, нечувствительно переходящих в древнемосковские горные выработки. Не естествоиспытательских целей для, и не ради даже исторических изыканий — просто чтобы как-то форму между полями поддерживать. Не всю же зиму трусцой от инфаркта бежать в магазин за водкой, верно?

Однако много говорить о традициях и полостях не буду — есть риск не закончить никогда. А расскажу одну историю, напрямую связанную со всенародными жалобами на лютые поздневесенние морозы и снегопады. И случилась эта история в канун Дня Геолога 76-го или 77-го года.

Так случилось, что в те дни того года весна была уже как бы если не в разгаре, то вполне себе на ходу. И ничего не предвещало дальнейшего. А потому решили мы отметить День Геолога в катакомбах, что широко были известны как Лесные. Интереснейшее было место исторически, хотя масштабами не Сьяны и не Кисели. История их отдельная, и вполне живы люди, знающие её лучше меня.

Поэтому возвращаюсь к теме номера — то есть апрельским морозам. Вот тогда намылились мы в те самые Лесные День Геолога праздновать. В основном — наше спитая и спетая команда, но с вкраплениями приглашённых лиц. Сговорились встречать как всегда, не в центре ГУМ’а у фонтана, а на Панели Павелецкого вокзала, у того входа/выхода, что лабрадоровым габбро был отдела. Сейчас от него и следов не осталось. А в те годы если сказано было — на Панели, больше никаких пояснений не требовалось.

И случилось так, что как раз у меня были приглашённые лица. Одно лицо — девушка, с которой я в предыдущий сезон в поле познакомился. И которой всё обещал показать

…красоту настоящего мира
Где бродить только нам мужикам.

В тоске, ибо без женщин. Ну не совсем так, но близко к реальности.

Но вот как-то всё перед тем не складывалось — а тут склалось. И она ещё подружку с собой прихватила, прям по Тимурчику нашему, Шаову:

Приходи, да не одна, а с подружкою.

Ну и встретились мы втроём на Панели. Ждём остальных. Никого нету. Ну, думаем, что-то на службе могло задержать — в пятницу, разумеется, дело было. Решили — едем сами, чай не дети остальные, всё лучше нас знают.

Погрузились в электричку, двигаем в сторону станции, где Ленин страдал (правда, партийные песни уже вроде не пел). И чувствуем — в вагоне всё холодает и холодает, совсем не по весеннему

Тем не менее, до станции Ленинская доехали. Там до Лесных пёхом — не помню уже сколько, но не более километров 10-12. Дабы на станции не мёрзнуть зазря — двинулись бодрым пешим порядком. Добрались до входа в Лесные — а входа-то и нету…

Как я уже говорил, перед тем были хорошие такие оттепели. Грунт над входом, подтявши и подмокнув, сполз и вход завалил.

Ну это было ожидаемо, мы к этому были готовы, у меня даже малая пехотная лопатка была на этот случай.

Но потом — как всегда на Руси, неожиданно, просто посредь конца белого рабочего дня, стукнули морозы. Как потом мы узнали, согласно прогнозам, до -30 по области.

У нас было, видимо, поменьше (юга, всё же). Но заваленный глиной вход успело прихватить вмёртвую — МПЛ не раскопать за время, отпущенное нам до полного замерзания. Посоветовались мы с девушками, и, после обсуждения и обмена мнениями, постановили: в Москву не возвращаться, завал не раскапывать, а устраиваться на ночлег тут, у бывшего входа.

Решено — сделано. Лапнику наломали, дровишек набрали, лежбище устроили из мешков спальных, пуховых. Запалили костерок небольшой — такой, чтобы теплил, но не обжигал. И приступили к ужину — как раз совсем стемнело уже: провозились долго, без топора — ну не собирались мы в Лесных, где всегда плюс 6-7, топором известняки московского яруса рубить.

Чем ужинали — не помню уже. Помню только, что еды на ужин было вдоволь, а питья — немножко больше, чем вдоволь, потому как все знали: жажда — ужасная вещь. Так что ужин быстро перешёл во всеобщее веселие, с пением песен и в снега бросаньем. Волосатых баб, правда, не было, только обычные, наши кроманьонки. Но всё тоже без проблем. Пока кроманьонка, приглашённая кроманьонкой, не развеселилась настолько, что решила босиком по снегу бегать.

Ну а мы это сразу не просекли. Потом смотрим — нету, и нету. Пошли в лес отлавливать. Получилось прямо как в известной истории: мы её за Кохты, а она Недамански. В конце концов пришлось ей дать нам Даян на привод к костру. Где выяснилось, что ноги у неё чувствительность утратили. «И до самого рассветного часу, матеряся иногда, как собаки», растирали мы ей ноги, покалывая ножичками на предмет определения чувствительности.

К предполагаемому утру ноги чувствительность обрели — ибо подкреплялись мы изрядно, а это растиранию, как известно, очень способствует. Но тем временем небо завлокло тучами, повалил крупный снег — и решили мы его переждать. То есть банально заснули. А проснувшись, обнаружили, что ентим ихним снегом нам все морды засыпало.

Ну опять же посовещались и решили — надо таки в Москву двигать, ибо никто из наших товарищей так и не подвалил, а у нас и еда закончилась, и питьё было на исходе (почему никто не подвалил — скажу чуть позже).

Собрались, двинули на станцию. Чем дальше шли — тем больше становилось грязи. А уже на подходе к электричке снега совсем не было. Погрузились, доехали. И, в общем, вместо подземной романтики отпраздновали День Геолога в пошлой тёплой московской квартире…

Осталось объяснить, почему никто из нашей команды не подвалил ни на Панель, ни уже непосредственно к Лесным. Нет, они не бросили нас на произвол судьбы — просто все были на службе. Где всегда работал репродуктор — это такой же источник информации, что нынешний интернет. Передающий, в частности, прогноз погоды (в данном случае блестяще подтвердившийся). Ну наши ребята и девчата резонно решили — не такой Лёха альтернативно чудаковатый, чтобы на ночь глядя переть с двумя (не очень опытными в подмосковно-катакомбных делах) девушками даже не в тридцать, а хотя бы в двадцать градусов.

И они были безусловно правы. Но получилось так, что в тот день пресвятой тяпницы бегал я по делам службы по всей Москве, и ни разу надолго не находился у репродуктора. А потому о прогнозе был ни ухом, ни рылом…

Тем не менее, это ничего не меняло. Почему — легко догадается каждый джигит, который когда-нибудь был влюблён, и каждая кызымка, испытывавшая аналогичные чувства.

А вообще-то я эту историю начал рассказывать к тому, что даже в мирном и уютном Подмосковье в апреле бывают и морозы, и снегопады. А уж что говорить про Восточную Якутию (посёлок Усть-Нера, между прочим, полюс холода С.П.), Корякию, водораздел Алая… Даже в средней части той Кореи, что зовётся северной, прихватывало так, что мало казалось ввиду множества водки.

Про апрельские морозы: 1 комментарий

  1. 13/01/18 — кордон : У трех вершин : (Зюраткуль) . — 42 . Две бутылки шампанского .

Добавить комментарий