Алексей Федорчук

Установил тут давеча релиз-кандидатствующую Linux Mint 17.2 Rafaela «вчистую», без всяких апгрейдов ранее жившей у меня Rebecca — дабы вспомнить, как выглядит первичная настройка этой системы, что называется, «с нулевого цикла». Для предыдущих релизов и LM, и LMDE я эту процедуру неоднократно проделывал ранее (последние описания — здесь и здесь, соответственно), и не предвидел потому никаких неожиданностей. Однако оказался неправ.

В число непременных действий начального конфигурирования любой системы для меня входят, во-первых, смена оболочки входа (login shell) — с Bash на Zsh, и, во-вторых, включение автоматического входа в систему при загрузке графической оболочки. Причём всегда, насколько я помню, действия эти проделывались именно в таком порядке.

Но в этот раз исторически склалось так, что, предвидя необходимость в частных перезагрузках на начальном этапе я перво-наперво включил (через mdmsetup) автологин, а уже потом запустил в GNOME Terminal команду смены пользовательского шелла:

$ chsh -s /bin/zsh

И каково же было моё удивление, когда ни в новом терминальном окне, ни после перезапуска Cinnamon, ни даже после рестарта системы вид приглашения командной строки не изменился ни в одной из используемых мной терминальных программ (везде, где это предусмотрено настройками, я задаю в них запуск шелла как оболочки входа), а ответом на

$ echo $SHELL

по прежнему было:

/bin/bash

Хотя в «голой» консоли всё было нормально, и «эхо» отликалось как положено:

/bin/zsh

Немного покумекав, я отключил автологин — и обрёл свой любимый шелл во всех терминалах, после чего он уже никуда не исчезал.

Исходя из общих соображений и по аналогии с автологином в консоли , о причинах этого явления можно догадаться. Но я просто сделал себе зарубку на память: первым делом установить Zsh, затем определить его как login shell, а потом уже всё остальное.