Алексей Федорчук
В I тысячелетии до нашей эры в Евразии достаточно чётко оформилась почти сплошная полоса, протянувшаяся от Гибралтара до Жёлтого моря, которая охватила весь тогдашний мир, который принято называть цивилизованным. Прилегающие же к ней области обычно именуются его варварской периферией. Именно в терминах противостояния «цивилизации» и «варварства» и описывается обычно мировая история.
С точки зрения древних «цивилизионщиков», в качестве варваров, как правило, воспринимались все «не мы» — в том числе и вполне «цивилизованные» соседи. Современная же наука выработала несколько условий различия между цивилизацией и варварством. В их рассмотрение сейчас вдаваться не время. Но одно из этих условий потребуется привлечь именно сейчас. Это — наличие или отсутствие письменности и, соответственно, письменных памятников.
Условие отнюдь не всегда необходимое, и часто вовсе недостаточное. Но в рамках настоящей темы вполне приемлемое в несколько изменённой форме. А именно: во-первых, все дошедшие до нас письменные исторические свидетельства оставлены представителями древних «цивилизаций». Во-вторых же, большинство историков Нового времени, писавших историю Древнего мира, были представителями современной цивилизации, полагавшими себя, в явной или неявной форме, наследниками цивилизаций древних. А то — и прямыми потомками и учениками древнеримских греков и халдейских египтян.
От варварских же народов прямых письменных источников, можно сказать, не осталось. Есть, правда, единичные надписи типа германских рунических или тюркских «псевдо-рунических». Которые, конечно, являются историческими свидетельствами — но не памятниками исторической мысли в том смысле, в каком мы воспринимаем труды Геродота или Тацита.
С такими памятниками исторической мысли скорее можно было бы сопоставить устную традицию варварских народов, которая в письменных источниках «цивилизованных» народов дошла до наших дней. Однако, во-первых, — в виде фрагментов и реликтов. Которые позволяют, конечно, «вычислить» былое богачество этой традиции. Подобно тому, как Шерлок Холмс по капле воды брался догадаться о существовании Атлантического океана.
Однако даже и в таком экстраполированном виде устная традиция варварских народов нам не всегда понятна. Во-первых, фрагментарно-реликтовый характер затрудняет восприятие её как системной целостности. А во-вторых, её фрагменты и реликты дошли до нас, преимущественно, в преложении «представителей коренного населения цивилизованного мира». То есть людей существенно иного менталитета. Или, реже, в изложении тех варваров, которые (давно ли, недавно? — не имеет значения) причислили себя к миру «цивилизованному», и потому свой «варварский менталитет» или утратили, или старались не афишировать.
И в результате всего сказанного история варварских областей затрагивалась на протяжении всего периода существования этой науки лишь в той мере, в какой она пересекалась с историей «цивилизованного» мира.
Взгляд на варварские области как обочину исторического процесса поколебался в последние десятилетия благодаря археологии. Ибо исторические источники — это не только надписи и летописи, но также и памятники материальной культуры. А памятников таких варварские народы оставили немало. Правда, поначалу изучали их гораздо меньше, нежели пирамидальные зиккураты и парфенонистые коллизеи. Но, тем не менее, копали, и копали всё больше. До тех пор, пока количество их, в сопоставлении со свидетельствами письменных источников, не перешло в качество.
А именно — в осознание того факта, что варварские народы Евразии — это не периферия античных, ближневосточных и дальневосточных цивилизаций, не объект экспансии и культуртрегерства со стороны последних, и не источник разрушительных для цивилизации сил. А вполне самобытные миры, со своей историей, идеологией, технологией и прочими атрибутами человеческих обществ. Вклад которых в нашу современную цивилизацию как минимум не меньше, чем древних государств Античности и Востока. А в некоторых отношениях — даже больше.
Фундаментальных работ, в которых варварские области рассматриваются как самостоятельные объекты истории, связанные сложными отношениями как между собой, так и с государствами «цивилизованного» мира, в последние десятилетия появилось немало. Однако, во-первых, их пока всё равно недостаточно — особенно в сравнении с работами «традиционной ориентации», имя которым — легион, которые создавались на протяжении более чем двух веков, пропагандировались, популяризировались, в том числе и среди широких народных масс.
Во-вторых, большинство таких работ в той или иной степени завязаны на Европейскую часть нашего континента. Не из-за какого-то особого европоцентризма их авторов, а вследствие лучшей археологической изученности Запада по сравнению с Востоком.
В-третьих, все эти работы труднодоступны для всех, за исключением специалистов именно в затрагиваемых в них вопросах. Их не найти ни на полках книжных магазинов, ни в Сети они не валяются на каждом углу.
И в результате даже те представители широких масс трудящихся, которые всерьёз интересуются историей Древнего Мира, остаются во власти представлений более чем вековой давности: о том, что главными (а то и единственными) нашими учителями были древнеримские греки, которым, в свою очередь, принесли свет с Востока вавилонские шумеры с их древнеегипетскими братьями во культуре.
Вот автор этих строк и решил… нет, не развеять эти традиционные представления, ибо они имеют немало оснований, а рассказать о некоторых других гранях древней истории. В частности, тех, которые связаны с варварскими народами. Которые с юных лет интересовали его по трём причинам. Первая — он всегда чувствовал своё духовное сродство не с древнеримскими греками или халдейскими мудрецами, а с простыми ребятами из европейских лесов и азиатских степей; чувство иррациональное, но имеет место быть.
Вторая — будучи в прежней жизни полевым геологом, автор все её двадцать пять лет провёл в условиях, максимально приближенных (насколько это возможно в наши дни) к таковым наших варварских предков; а потому, возможно, слишком самонадеянно, считает, что понимает их (и условия, и предков).
И, наконец, третья: автор 45 лет собирал материалы о варварских народах Евразии — все, до которых могли дотянуться его загребущие руки и завидущие глаза. От свидетельств древних авторов до узкоспециализированных монографий — отчётов об археологических экспедиций, и статей из трудов провинциальных тематических совещаний. Большинство этих материалов сохранилось только в моём «чердаке», так что есть желание ими поделиться: для непрофессионала они практически недоступны.
Так и появились сначала отдельные заметки, которые постепенно стали собираться в цикл, жанр которого можно определить как «Истории про историю». Центр цикла — истории из истории Турана, то есть страны, лишённой чётких географических рамок, но, в разное время, охватывающей пространство от Северного Причерноморья до Внутренней Монголии. А иногда протягивающей свои длинные руки до Испании и Магриба на западе и до Кореи с Японией на востоке. Страны, неразрывно связанной с Ираном на юге — ибо и там люди разговаривали на одном языке, молились одним и тем же богам, веками дрались и братались между собой. Страны, косвенным, но осязаемым образом связанной со всем нашим Севером — от Беломорья до Чукотки.
Каждая из этих историй про историю — более или менее самостоятельный сюжетный квант. Связанный, однако, и временными, и пространственными связями с другими такими же квантами. Ибо в истории всё взаимосвязано, и дёргание любой её нити отдаётся во всех трёх пространственных измерениях, и во измерении, так называемом, четвёртом, то есть времени.
Так, история про царя Фарзоя сталкивается с историей бастарнов, что, с одной стороны, требует ответа на вопрос — а кто они такие, и откуда взялись? Что погружает во тьму загадочных «народов между кельтами и германцами». А с другой — ведёт к вопросу о происхождении славян, откуда рукой подать до сакраментального вопроса летописца: «Откуда пошла есть земля Русская», призванию «варягов» и авантюрам разных прочих «викингов».
Если географические рамки действия историй не очень определены (я пока и сам не знаю, куда занесёт меня логика сюжетов), то рамки хронологические можно обозначить более чётко. Снизу это граница III–II тысячелетий до нашей эры — к ней опускаются корни Древнего Турана и Древнего Ирана. Верхняя же граница — XI век эры нашей: с гибелью государства Саманидов туранская традиция прекращается в Азии, с концом эпохи викингов отголоски её затухают в Европе.
Автор настоящего сочинения — не профессиональный историк, и не археолог (Я, товарищи, конечно, не лектор историк. Укротитель Сочинитель я). Поэтому в этих историях не будет ни претензий на сенсационные научные открытия, ни мистико-сакральных откровений. Истории мои — не «фольк хистори», и тем более, не альтернативная история. А просто рассказы о разных исторических эпизодах, про которые я вычитал у умных людей. И аннотированный обзор своих источников, древних и современных, я со временем подготовлю отдельно.
В изложении материала я позволю себе две вольности. Первая — иногда мнения специалистов я дополняю своими соображениями, основанными на элементарной логике. А также — на собственном полевом опыте. К коему очень редко обращаются профессиональные археологи — в силу своего рода профессиональной же этики, что ли? А ведь подчас банального опыта организации полевых работ достаточно, чтобы списать в разряд мифов и легенд немало традиционных исторических штампов.
И вторая вольность — из всех зайцев, то есть мнений, более или менее дискутируемых «на равных» среди профессионалов (а мнений таких по любому вопросу, как правило, куда больше двух), я всегда буду выбирать более зайца вкусного. То есть — то мнение, которое, при прочих равных, мне больше нравится.