Ещё раз о молотках. Точнее, о ручках. 1965

Алексей Федорчук

Образовалось на Фейсбуке с подачи Вячеслава Гурьянова обсуждение темы геологических молотков. И в частности, затронут был вопрос — из чего лучше всего делать для них ручки. Мы с Вячеславом единогласно пришли к мнению, что всякие новомодные материалы типа стеклопластика для этой цели более чем не годятся — ещё менее, чем различные железяки. Я в своё время писал о несравненных качествах рябины. Вячеслав, со ссылкой на компетентное мнение великого В.А.Обручева, предложил дикую грушу. И тут я вспомнил о дереве из которого ручки были — вне всякой конкуренции.

Это было в горах Киргизщины. Точнее, в той части Горной Ферганы, где, вследствие извилистости границ (тогда ещё республиканских, ныне же государственных), а также многочисленных анклавов и эксклавов, подчас было трудно понять, где ты находишься — в Киргизской ССР, Узбекской, а то и вовсе Таджикской:

Внимание цифре 7 — она нам скоро понадобится

Нет, конечно, безошибочный способ определения своего местоположения был, хотя я и узнал о нём много позже. В кишлаках, находившихся на территории Киргизии (вне зависимости от этнической принадлежности жителей — в этом плане чересполосность была ещё больше, чем в административном) на улице обязательно было хоть одно место, где варили плов, лагман, шурпу, жарили самсы, и так далее. Что продавалось тут же страждущим путникам за более чем умеренные деньги.

Плюс к чему чуть в стороне, в теньке, имел место быть столик, обычно прикрытый какой-нибудь тряпочкой. А на столике, в окружении гранёных, реже тонкостенных, стаканов стояли бутылки с водкой, коньяком и каким-либо местным вином портфельного типа. Что-то безалкогольное там, кажется, тоже имелось — но конкурировать с кок-чаем из ближайшей чайханы оно не могло, потому в памяти и не отложилось.

В кишлаках, что были в административных границах Узбекистана, было всё то же самое — и плов, и лагман, и шурпа, и самсы (кажется, даже и манты). Кроме столика с прохладительными напитками. И не потому, что узбеки более придерживались заветов Пророка (который, кстати, по поводу водки ни полслова не сказал): как я уже говорил, национальная чересполосица в той зоне была ещё та. Просто руководство Узбекской ССР шло в фарватере политики Союза, и мгновенно реагировало на его указы «про сокращенье водки и вина». А руководство Киргизской ССР запаздывало с реакцией, а то и просто манкировало. Поэтому Рашидов на всю страну прославился, а про Усубалиева мало кто вообще слышал…

Впрочем, как уже было сказано, об этом пограничном репере я узнал годы спустя. Ибо в те годы по малолетству не злоупотреблял алкогольных напитков. А даже ещё и не работал — в качестве пионера и школьника подвизался в компании двух ответственных товарищей, мотавшихся на «газике» (ГАЗ-67 ещё) по ртутно-сурьмяным месторождениям означенного выше района с целью их инспекции и возможной переоценки.

Почему так случилось — другая история, может, когда и расскажу. Но возлагались на меня, как на Шуру Балаганова, обязанности прислуги за всё. Каковые, впрочем, сводились к необходимости чай иногда вскипятить — нас, как уважаемых и ответственных товарищей, везде встречали и провожали, как должно. То есть — согласно законам азиатского гостеприимства.

И вот однажды в ходе такой «инспекторской» поездке занесло нас в местечко Сымап — то, что помечено цифрой 7 на первой карте. А если точнее, то располагается оно здесь:

Местечко это знаменито было тем, что там издревле добывалась киноварь — достоверно, как минимум, со времён Саманидов (IX–X вв.). А возможно — что и со времени Великих Кушан, то есть с первых веков нашей эры. Во всяком случае, те, кто работал там в годы Войны (это, когда после захвата немцами Никитовки ртуть Отчизне позарез понадобилась), очень часто находили погребения древних рудокопов и рудознатцев. Ну, понятное дело, тогда не до того было — заниматься точным датированием, да и некому было.

А вторая достопримечательность этого местечка — могила местно чтимого святого, имя которого я, к сожалению, напрочь забыл. Над могилой был возведён мазар со всеми положенными атрибутиами, типа бунчуков с ячьими хвостами. А вокруг мазара произрастала священная роща деревьев, которые назывались «иргай», или «железное дерево».

Что это такое — ввиду своей ботанической безграмотности — до сих пор не знаю. Как не знаю, имеет ли иргай какое-то отношение к ирге aka Amelanchier. Позднее встречал версию, что само по себе название происходит от бурятского слова, означающего кизил. Одно могу сказать: внешне это растение практически не отличалось от барбариса. Который в тех краях был вполне обычен, и был часто вполне таким приличным по размерам деревцем. Вот только плодов или ягод, как на барбарисе, кизиле или ирге, на нём не было ни малейших. Возможно, по раннему времени — дело было в июле месяце.

В отличие от барбариса, в Горной Фергане вполне своеобычного, иргай был очень редок — я его не видел более никогда. А уж чтобы он рос в виде рощи, да ещё образованной деревьями с (почти) прямыми местами — явление было, как говорили знающие люди, уникальное. Не иначе как святостью места объяснялось.

Само по себе месторождение Сымап (в переводе с современного киргизского — просто ртуть) в то время (середина 60-х) было практически выработано, работы там прекратились, стоял вопрос о полной консервации. В связи с чем упомянутые выше ответственные товарищи туда и отправились. Производственные вопросы были решены быстро (как — по малолетству не знал). И собрались мы, ближе к ночи, в обратный путь. Тут-то Рахим (один из двух, ответственных) и говорит: а ведь из иргая замечательные ручки для геологических молотков получаются — и где ещё мы такие длинные и прямые стволы увидим…

Началось обсуждение вопроса — а не будет ли это оскорблением памяти святого (я, понятное дело, в этом обсуждении даже совещательного голоса не имел). Обсудили, постановили: для дела ведь, не для блажи — развития минерально-сырьевой базы страны ради. Так что — можно.

На всякий случай, дабы не смущать возможных свидетелей, дождались совсем уже темноты, взяли подручный струмент и отправились рубить. И вот тут-то поняли, что не зря это дерево называется железным: дело это напоминало не столько рубку стволов, сколько работу по металлу. При ударе топором звук был металлический, пила ревела и визжала, как бешеная. Так что за полночи много мы не нарубили, вымотались, как собаки. Да много нам и не нужно было — по ручке старшим товарищам, да пару-тройку про запас, друзьям дарить.

Ну а как (старшие товарищи) решили, что хватит — погрузились в «газик», да в сторону Соха двинулись. Но далеко не отъехали, потому как натурально все устали до полного «не могу». И решили заночевать в чистом поле — благо, в Азии посредь лета эта просто: постелили какой-то драп-дерюжки, другой укрылись — и завалились спать.

И тут случилось чудо: доехали мы примерно до километра по вертикали, чуть выше может, дело было, повторяю, в июле, на такой высоте да в такое время дождей практически не бывает от слова вообще. А тут вдруг посреди ночи грянул не дождь даже, а натуральный ливень. Такой, что вымокли мы в шесть секунд до нитки. Ну примёрзли чуток — ночами там даже летом особо не жарко. Так что решили мы, что святой таки на нас за святотатство прогневался. А потому решили уносить ноги — погрузились в «газик» и к ближайшему кишлаку. Там в первую же калитку постучались — нас и пустили до утра перекантоваться на айване под навесом. В Азии в те годы так оно и было, без проблем.

Но видно, святой тот

…был не ханжа,
Нас промочил для куража

Но учёл, что мы действительно для дела. И более никак не преследовал своим гневом. Домой добрались благополучно, стволы нарубленные просушили, обработали, ручки справили. Молотки с этим ручками старшим товарищам много лет прослужили — все говорили, что лучших в руках не держали. Не это знак, что простил нас святой?

Через несколько лет, когда я уже по всамделишнему в поле стал ездить, мне один из тех молотков обломился. Но в деле почти не был, ибо ни разу тогда ещё не был я геологом. Так что подарил его одному из товарищей, у которого он в работе бы был.

Ещё раз о молотках. Точнее, о ручках. 1965: 7 комментариев

  1. А мы мечтали о дальневосточном ясене .Правда в живую его никто из нас не видел…

  2. Никогда не слышала об иргае и его чудесных свойствах ;
    Спасибо, Алексей, за очередной интересный очерк.

  3. Олег, я и про обычный то ясень знаю только, что с него листья тополя иногда летят.

  4. Таня, я с тех пор — тоже. Хотя обсуждение на ФБ показало, что название — обычное для Монголии и Бурятии, от монгольского слова, означающего «что-то крепкое». Но к тому ли растению оно относится — осталось неясным.
    PS Ночью происходил перенос сайта на новый хостинг — уснул, не дождавшись финала. Судя по факту Вашего коммента — перенос прошёл успешно :)
    Сейчас буду проверять детально.

  5. Немножечко покопал тут «эти ваши интернеты». Очень похоже на то, что таинственным иргаем является хмелеграб. Ареалом его обитания, среди прочего, указывают юго-восточную Азию и восточную Азию, а Киргизия — она «где-то там», простите мне топорный юмор. По виду он с барбарисом в первом приближении схож. Так как именно для Киргизии это растение — не сильно типичное (по рассказу), можно предположить, что семена его, редкие и отдельные, или побеги, завезли как раз из типичного недалёкого ареала. Кстати, аналогичные растения (железные деревья, не хмелеграбы) часто упоминаются в связи с Анатолией, тоже могли «поназавозить», но я всё же голосую за хмелеграб.

  6. Дмитрий, спасибо за хмелеграб. Я про такой даже и не слышал. Очень возможно, что Ваш план… то есть вариант — лучший. Всё-таки кизилов и прочих ирг я в более иных краях видел немало. И всё не совсем то. А вот по Вашей ссылке — очень похоже.

  7. Про листья правильно ! Алексей Федорович , потому что листья ясеня падают с дуба !

Добавить комментарий