Книжная седьмица, день первый. Исландские саги

Алексей Федорчук

Некогда на одном из ныне исчезнувших ресурсов обсуждался вопрос: какую книжку взять на необитаемый остров, по мотивам чего была написана соответствующая заметка. Правда, в процессе её соичинения выяснилось, что я на необитаемом острове ограничиться одной книжкой не могу — мне надо их две. О второй из них будет говориться в День второй. А первая вот — моя любимая книга на протяжении последнего полувека:

Исландские саги, 1956 года издания.

Вокруг саг в народе сложилось множество устойчивых заблуждений, вплоть до того, что в их число включают даже стихотворные тексты, а авторами саг считают скальдов. Всё это не имеет ничего общего с действительностью. Поэтому, прежде чем говорить непосредственно о книге (я обычно называю её просто «серой книгой»), необходимо осветить вопрос: что же такое саги?

Исландские саги — это прозаический жанр, объединяемый тем, что почти все они были написаны или (записаны?) исландцами в Исландии. Иногда этот термин применяют и к прозаическим средневековым произведениям Ирландии. Однако сами ирландцы называли их просто «повестями» (скелами). Общее у которых с Исландскими сагами — только прозаичность, это совершенно иной жанр.

Точнее точнее говоря, Исландские саги — даже несколько жанров: Королевские саги, Саги об исландцах (или Родовые саги), Саги о «современности», Саги о епископах: Саги о древних временах. Названия эти придумаманы филологами Нового времени. Им же принадлежит и разделение на жанры, для исландцев все они были просто сагами. Тем не менее, оно обосновано — саги эти отличаются друг от друга очень сильно.

Так, древнейшие саг — Королевские саги. Как следует из названия, они посвящены биографиям норвежских королей, начиная с «объединителя» Норвегии Харальда Харфагра (правившего, по современным данным, примерно с 890 по 945 год), и заканчивая Магнусом Лагабёттером (1263–1280). Королевские саги сочинялись с конца XII по конец XIII, причём некоторые из самых первых — в Норвегии, а не в Исландии. Для многих из Королевских саг известны (или предполагаются) авторы. Самая знаменитая из них, «Хеймскрингла» (или «Круг земной» — название дано по первому слову первой фразы), приписывается Снорри Стурлусону, одному из крупнейших исландских родовых предводителей так называемой Эпохи Стурлунгов (XIII век).

Саги об исландцах посвящены событиям так называемого Века саг, условно определяемого в диапазоне 930–1030 гг. В них описывается жизнь простых исландцев. Хотя простота эта очень относительна. Центральные персонажи саг — всегда люди хорошего происхождения, родословная которых восходит часто к королям Скандинавии и Ирландии, а также к легендарным предводителям Эпохи викингов. В первом представлении их почти всегда фигурирует фраза:

Много у него было всякого добра.

Так что герои саг более похожи на королей и ярлов Норвегии, нежели на каких-то крестьян континентальной Европы Средних веков. И в центре каждой саги — распри между представителями знатных родов (их здесь обычно называют хавдингами), в которые вовлекаются их кровные родственники, друзья и побратимы, а также по настоящему простые люди, вплоть до вольноотпущенников и даже рабов. Почти каждая сага, за буквально единичными исключениями, завершается гибелью героя-эпонима, именем которого названа сага, а также многих его сторонников и противников.

Все Саги об Исландцах были записаны (а по мнению многих современных исследователей, и написаны) в XIII–XIV вв. в Исландии, хотя для одной из них, Саги о гренландцах, некоторые исследователи предполагают существование гренландского прототипа. Были ли Саги об исландцах результатом записи устной традиции, или представляют собой авторские произведения (лишь использовавшие устные рассказы) — предмет дискуссии. Последнее время преобладает второе мнение. И современный непредубеждённый читатель не может с ним не согласиться: невозможно представить, что некий абстрактный «народ» в порыве коллективной иворческой гениальности сочинил такое объёмное произведение, как Сага о Ньяле (о ней будет подробней говориться далее) или сюжетный динамичный рассказ — Сагу о Гуннлауге.

Саги о «современности» (точнее, о недавнем прошлом) описывают события с конца XII по середину XIII века, Эпохи Стурлунгов. Это было время тотальной резни между знатными родами Исландии (число которых по сравнению с Веком саг очень сократилось) за власть и влияние. Резни, завершившейся почти полным истребелением некоторых из них. И в конечном счёте, потерей Исландией независимости — в 1262 году страна была присоединена к Норвегии.

Отступление: большинство Саг о «современности» сведены в огромную компиляцию под названием Сага о Стурлунгах. А центральной в ней является Сага об исландцах — её не следует путать с Сагами об исландцах как жанром.

Саги о епископах представляют собой биографии епископов Исландии XI–XIV вв. На русский языки они практически не переводились (за исключением единичных отрывков), поэтому судить об их содержании можно только по пересказам в трудах наших скандинавистов. Впрочем, исчерпывающее представление о них даёт цитата из
Саги о Гудмунде Арасоне, которую М.И.Стеблин-Каменский приводит в своей книге «Мир саги»:

Все люди знают, что все то хорошее, что говорится о боге и его святых, – это правда, и потому хорошо верить хорошему и плохо верить плохому, хотя бы оно и было правдой, и всего хуже тому, что плохо солгано».

Тем не менее, исландцами саги о епископах считались «правдивыми» — как и все перечисленные жанры, кратко охарактеризованные выше. С большими или меньшими оговорками с этим согласны и современные исследователи, В отличие от них, Саги о древних временах именуются также «лживыми» сагами. Их сюжеты охватывают время от эпохи Великого Переселения народов до ранней Эпохи викингов, и происходят в лучшем случае в Норвегии, а то и ещё подальше. Они насыщены берсерками, колдунами и колдуньями, «живыми мертвецами» из курганов, напичканных сокровищами: ми даже драконами. Иными словами, принадлежат не исторической, а легендарной (а то и просто мифологической) действительности.

Историчность иногда можно предполагать только для имён некоторых персонажей Эпохи викингов, например, для Рагнара Лодброга, с некоторых пор всенародно прославившегося благодаря бесконечному сериалу «Викинги». А также для героев древнегерманского эпоса и песен Старшей Эдды — где, впрочем, от истории кроме имён тоже ничего не осталось.

Впрочем, о «лживых сагах» я говорить не собираюсь. Как и о Сагах о епископах и Сагах о современности — последние тоже почти не переводились на русский язык. А Королевским сагам будет посвящён один из последующих, дополнительных к нашей седьмице, дней. Так что можно вернуться к собственно Сагам об исландцах.

В каждом жанре есть свои сильные и слабые представители. Например, в жанре детектива есть замечательные сочинения Джона Диксона Карра (которому будет посвящён День пятый), а есть бессчётные кубометры, например, нашего «женского детектива».

Поэтому сказать, что нравятся саги — примерно то же самое, что признаться в любви к романам или поэмам. Правда, среди Саг об исландцах, в отличие от современных детективов, откровенной халтуры нет: если таковая и существовала (халтурщики встречались всегда и везде) — то наших дней не дожила по понятным причинам. Просто некоторые из саг могут быть интересны широким народным массам (или по крайней мере их узким кругам).

Нынче на русский язык переведено множество Саг об исландцах — кроме «серой книги», существует отдельный том в БВЛ, называемый «Исландские саги. Ирландский эпос», отдельное же издание «Саги о Греттире» из «Литпамятников», двухтомник «Исландские саги». Так что представить себе разнообразие жанра вполне реально. Однако в данном рассказе речь идёт только о «серой книге». Почему?

Во-первых, с неё началось, в возрасте 12 лет, моё знакомство с сагами вообще — и любовь к сагам. Во-вторых, эта книга была со мной почти всю сознательную жизнь, а нынче её читают мои дети. В-третьих же, и главных — особенности перевода. В «серой книге» географические названия и прозвища персонажей приведены в русской транскрипции с древнесеверного — и в таком виде они запали мне в память. Во всех же более поздних переводах названия и прозвища даны в русском переводе. Это имеет свои резоны — все они значимы, и как таковые воспринимаются читателями — нативными исландцами (а они вполне могут читать саги в оригинале, письменный язык за столетия не очень изменился).

Однако для меня это непривычно и неудобно: моего незнания немецкого хватает, чтобы перевести транскрибированные названия и прозвища, а вот обратного перевода я сделать не в силах. Хотя он подчас нужен. Ибо прямой перевод часть неоднозначен.

Забавный пример такой неоднозначности — прозвище очень известного норвежского предводителя XI века, Эйнара сына Эйндриди (убит в 1050 году). В сагах оно приводится как þambarskelfir. Что на русский можно перевести как и Потрясатель тетивы, и как Брюхотряс. Однако Ф.Б.Успенский в одном из разделов своей книги Люди, тексты, вещи, рассмотрел эти варианты переводов — и обнаружил ещё и третий смысл прозвища Эйнара: адекватным его переводом в относительно цензурном виде было бы Трахаль (см. «Из истории непристойного: Явные и скрытые смыслы прозвища Эйнара сына Эйндриди») в указанной PDF’е. И таких разночтений, хотя и не столь забавных, в русских переводах саг встречается немало.

Так что конкретизирую: на необитаемый остров я взял бы ту самую «серую книгу». В ней — четыре саги: Сага о Гуннлауге Змеином языке, Сага об Эгиле Скаллагримсоне, Сага о людях из Лаксдаля, Сага о Ньяле (первая и последняя имются также в томе из БВЛ). Все они принадлежат к Сагам об исландцах, и все — из числа лучших представителей этого жанра. Но среди них есть лучшая из лучших — Сага о Ньяле. Это одно из величайших произведений мировой литературы.

Сага о Ньяле — самая большая по объёму, самая популярная в Исландии и, пожалуй, самая известная за её пределами (но, увы, не в нашей стране). И, как и почти все Саги об исландцах, посвящена распрям.

Ньяль — её почти сквозной персонаж: после его гибели в собственном доме, подожжённом врагами, остальная часть саги посвящена мести за него. Он — лучший в Исландии знаток законов, и всегда даёт юридические советы тем, кто обращается к нему за помощью, дабы предотвратить конфликты с мочиловом, неизбежные в ином случае. Ему принадлежат слова:

Закон хранит страну, а беззаконие губит.

Однако далеко не всегда ему удаётся решить конфликты «в рамках законности», и потому всяческой резни в Саге о Ньяле больше, чем в любой другой.

В первой половине саги главным действующим лицом является друг Ньяля, Гуннар сын Хамунда, обычно именуемый Гуннаром из Хлидаренди. Проведя молодость в викингах (в Эпоху викингов этим словом назывались не люди, а военные предприятия), он занимался там экспроприацией экспроприаторов — грабил не купцов и прибрежные города, а исключительно таких же бандитов, участников других походов. Что, впрочем, можно объяснить не робингудскими наклонностями, а простой рациональностью: грабить награбленное ему, вероятно, казалось проще, чем собирать добро с миру по нитке.

По возвращении в Исландию Гуннар прославился как лучший боец страны. И при этом был человеком мирным, хотя постоянно оказывался втянутым в конфликты — в конечном счёте сначала по виге своей двоюродной сестры, а затем жены. При этом он говорил:

Может, я не так храбр, как другие, потому что мне труднее, чем другим, решиться убить человека.

Однако в ходе конфликтов, защищая свою жизнь, ему пришлось перемочить большое количество народа, в том числе и близких родичей людей знатных и могущественных, престиж которых требовал мести — хотя всегда убийство потерпевших было следствием их собственных неправомерных действий. В таких случаях Гуннар обращался за советом к Ньялю. И тому всегда удавалось найти относительно «мирный» способ урегулирования — то есть путём выплаты виры, а не кровной мести.

Ньяль, кроме юридической грамотности отличался ещё и способностью предсказывать будущее. Причём внимательное чтение саги показывает, что ничего сверхъестественного в этом не было. Все его предсказания основаны на знании обстоятельств дел, психологии участников, а также, видимо, интуитивным пониманием вероятности развития событий. И все его предсказания сбываются.

Так, Гуннару Ньяль предсказывает ещё в начале цикла конфликтов, после первых убийств: он погибнет, если убьёт второго человека из противостоящей родовой группировки и нарушит заключённый после этого договор — что вполне предсказуемо без всякого ясновидения: это гарантирует ему большое количество кровников, а тем — «законное» основание убить его.

Так и получается: Гуннар убивает второго родича могущественного хавдинга. Ньялю удаётся разрулить ситуацию: Гуннар выплачивает полагающуюся по закону премию виру. И, кроме того, приговаривается к изгнанию из Исландии на три года — что обычно представлялось достаточным сроком для спада страстей. И Гуннар собирается покинуть страну, договариваясь с корабельщиками о перевозе в Норвеги, где он со времён своего викингского прошлого пользовался большим авторитетом у её правителя, ярла Хакона. Однако во время поездки к побережью

…конь Гуннара споткнулся, и он соскочил с коня. Его взгляд упал на склон горы и на его двор на этом склоне, и он сказал:

– Как красив этот склон! Таким красивым я его ещё никогда не видел: жёлтые поля и скошенные луга. Я вернусь домой и никуда не поеду.

И через некоторое время был убит. Смерть Гуннара послужила косвенной причиной конфликта между его родичами и сыновьями Ньяля — они оказались по разные стороны баррикады. Что завершилось сожжением Ньяля вместе с сыновьями в собственном доме. Однако больше пересказывать сюжет не буду — заинтересовавшиеся легко прочтут Сагу о Ньяле сами.

Добавить комментарий