Алексей Федорчук
Эту старинную легенду я услышал много лет назад в одном рудничном посёлке. Я не скажу, в каком именно — чтобы не быть несправедливым к другим рудничным посёлкам, где вы могли бы услышать точно такую же легенду…Разбить…
Подобно историям Шурика и Юрия Деточкина, неизвестно, в каком именно из уголков нашей некогда необъятной Родины происходили описанные события, и происходили они ли вообще. Как я уже сказал, мне довелось услышать её на рубеже 60-х и 70-х годов прошлого столетия. И услышать от нескольких людей, вполне информированных, но, тем не менее, более чем заслуживающих доверия.
Все услышанные мной версии совпадали в главном, хотя и расходились в деталях, что позволяет предполагать, что в основе этой легенды лежит событие, действительно имевшее место быть. Расхождения же между версиями, как мы увидим ниже, не менее показательны, чем совпадения.
Судя по оценкам времени, началась эта история не позднее начала 60-х годов. Жил да был в одном из населённых пунктов бывшего Советского Союза (как я уже говорил, неизвестно какого) некий мужик. Населённый сей пункт, как уже говорилось, скорее всего, был рудничным посёлком.
А работал тот мужик, скажем условно, слесарем — хотя, возможно, столяром или фрезеровщиком. Важно то, что никакого специального образования он не имел, и профессия его не имела никакого отношения ни к геологии, ни к горно-рудному делу. Хотя из дальнейшего можно предположить, что работал где-то в этой сфере или около. Вероятно также, что профессия его была скорее по металлу, нежели по дереву.
И в один прекрасный день он чисто из любопытсва занинтересовался — а где же добывают те полезные металлы, с которыми он имеет дело каждый день. И начал он собирать сведения (инфу, как сказали бы мы сейчас) по этой теме. Гугла тогда не было, как и Интернета, и сведения свои он черпал из газет. Сначала — из поселковой многотиражки (что подкрепляет гипотезу, что дело происходило таки не просто в посёлке, а в посёлке рудничном). Не пренебрегал он и газетами центральными, типа Известий и Труда.
Получив, таким образом, общее представление о горно-рудной базе во всесоюзном, так сказать, масштабе, он перешёл к газетам республиканского, областного и районного уровней. А там добрался до поселковых газет и многотиражек более иных, нежели собственное, предприятий.
Почему я и думаю, что какое-то отношение к горно-рудной промышленности он всё-таки имел: много ли простых советских трудящихся знали о самом факте существования Хайдарканской Геолого-разведочной партии или Навоинского Горно-обогатительного комбината? Не говоря уже о знании того, что практически каждая ГРП, рудник или ГОК выпускают свои газеты. В которых бодро рапортуют о своих трудовых успехах — приросте запасов, рекордам по добыче, и так далее. И на которые, тем не менее, может подписаться любой советский трудящийся.
Разумеется, никто, кроме сотрудников соответствующих предприятий, на них не подписывался — хватало добровольно-принудительного подписного минимума для коммунистов и беспартийных. А читало эти многотиражки — и того меньше народу, преимущественно те, кому это было положено по должности. Даже от отсутствия чтива они популярностью не пользовались: вопреки мифам нашего времени, как раз на заброшенных в тайгу или пустыню рудниках проблемы с печатным словом не было, можно было подписаться и на толстые журналы, и на собрания сочинений классиков, и даже на детективы из библиотеки Подвиг.
Ну а наш герой изучал все эти газеты доскональнейшим образом. И извлечённую информацию сводил воедино. Сначала в терадках, потом, для пущей наглядности, начал выносить на карту Советского Союза. Масштаба и размера имевшихся в продаже карт ему скоро стало не хватать, и он собственноручно изготовил нечто вроде макета такой карты, на которую нанёс множество горно-рудных объектов (легенда гласит, что чуть ли не все). И не только местоположение самих рудников и ГОКов, но и каким-то образом умудрился привязать к ним всю текстовую и численную информацию, щедро черпаемую им из газет. Создав, таким образом, нечто вроде рукотворной ГИС — во времена, когда таких систем в компьютерном исполнении не было ещё и в проекте.
Вот так герой наш много лет жил-поживал, газеты читал, да ГИС апгрейдил с регулярностью, до которой современным софтостроителям — что до Пекина раком. Хотя и делал это в свободное от основной работы время. И был, по-видимому, счастлив. Но в один прекрасный момент заинтересовались им в высших сферах.
Почему? Тут начинаются первые расхождения. По одной из версий, кому-то из соседей показалось странным, что простой советский слесарь (повторяю, профессиональная принадлежность его определена условно) кипами и пачками получает газеты со всего Союза. И он сигнализировал о столь необычном поведении в компетентные органы — мол, не шпион ли?
Мне это кажется маловероятным: ведь это были времена далеко не сталинские, а как минимум позднехрущовские, а то и раннебрежневские, когда энтузиазм миллионов угасал на глазах. Да и у компетентных органов другие заботы появлялись во множестве.
Согласно второй версии, герой наш случайно познакомился в пивной с заезжим геологом и показал ему результаты своей многолетней работы. Геолог восхитился (субверсия — перепугался) и доложил об этом руководству. Это уже больше похоже на правду, но также не очень вероятно. Мощь геологов по части выпивки общеизвестна, но сколько же надо принять на грудь, чтобы забросить свои непосредственные дела и бежать докладывать руководству о каком-то слесаре. Мне, например, столько не выпить…
Третья версия — наиболее вероятна: герой наш не захотел быть собакой на сене, а решил поделиться своими результатами с народом. Каким образом мог поступить человек в его положении? Только написав куда следует. И вот в вопросе — куда именно следует, — существует, опять-таки, две субверсии.
Субверсия первая — что написал он в Министрество геологии СССР. Резонно предположив, что Минчермет занимается чёрными металлами, Минцветмет — цветными, Средмаш — радиоактивными, а в его ГИС охвачено всё горно-рудное богатство страны (горючими полезными ископаемыми он почему-то брезговал — вероятно, инстинктивно), а это должно проходить по ведомству Мингео. Логично и правдоподобно, но в сущности сводится к предыдущей версии, ибо ожидать реакции от министерских чиновников — ещё более наивно, нежели от заезжего полевика-геолога. Да и выпить они могут существенно меньше
И потому самое вероятное, что наш герой написал в ЦК КПСС. Тем более, что столь дотошный и аккуратный человек наверняка и на своей основной работе был передовиком производства, ударником коммунистического труда, а следовательно, вполне мог быть принят в Партию по разнарядке.
Как это ни покажется странным нынешнему поколению, в ЦК КПСС на письма трудящихся, особенно коммунистов, реагировали: сам был свидетелем одного такого случая и практически участником — другого, но об этом не сейчас. Реагировали, спуская вниз по партийной и ведомственной линиям предписания — разобраться и об исполнении доложить. После чего бюрократическая машина начинала крутиться — не очень быстро, но уже необратимо.
В нашем случае эта машина докрутилась до того, что приехала полномочная комиссия для ознакомления с результатами работы нашего героя (суб-субверсия — его самого вызвали в Москву вместе с его ГИС на заседание такой комиссии). И вот тут комиссия действительно восхитилась и испугалась: повторяю, на его карте были нанесены практически все действующие горнорудные объекты страны — открытые, не совсем открытые и вовсе секретные, то есть золото-урановые. Да ещё с пространственно привязанными сведениями о запасах, бортовых содержаниях, объемах добычи и так далее.
И, естественно, рукотворная ГИС была реквизирована — или, говоря политкорректней, взята для проверки в соответствующей организации.
Относительно финала истории также мнения расходятся. Согласно одним свидетельствам, мужика этого определили куда следует — не по договору, а по приговору. Я в это не верю — времена, повторяю, были уже не те.
Вторая версия гласит, что нашему герою без защиты диссертации (и, повторяю, без высшего образования) присвоили учёную степень кандидата геолого-минералогических наук, забрали в Москву и определили старшим научным сотрудником в один из закрытых институтов, дабы он продолжал там свой скорбный труд на благо Отчизны.
В самом по себе факте такого карьерного взлёта нет ничего невероятного, и примеры тому известны. Однако геологический мир тесен, и в этом случае, не смотря на всю секретность предполагаемого НИИ, о его дальнейшей судьбе имелись бы вполне достоверные сведения (как и обо всей этой истории в целом).
Наконец, третья версия, наиболее вероятная: нашего героя сердечно поблагодарили за проделанную работу и выписали ему премию в размере годового (условно) оклада. После чего он, лишённый дела своей жизни, благополучно спился и умер.
Слабым местом любой из этих версий (как и всей истории) является отсутствие сведений о дальнейшей судьбе первой в истории горно-рудной ГИС. Наиболее вероятно, что эту рукотворную ГИС задвинули дальний угол какого-нибудь ведомства или института. И со временем выкинули — при первой же инвентаризации, как не числящуюся на балансе.
Как говаривали древние, если эта легенда и не правда — то хорошо придумана. Хотя и немного грустно. Но ведь все древние красивые легенды немного грустны, не так ли?
