Алексей Федорчук
Полная версия целиком
Персоналии чад и домочадцев Рагнара логично начать с его жён — скандинавская традиция интегрально определяет троих. Будем следовать ей — хотя на самом деле разобраться в личной жизни другого человека очень сложно, а если он стал персонажем легенды — даже теоретически невозможно. Ну а на бытовых и юридических подробностях, которые скрывались тогда за знаменитой фразой сами знаете чьей — «женой так женой», я остановлюсь как-нибудь в другой раз.
Саксон Грамматик называет первой женой Рагнара некую Латгерту (Lathgertha — латинизировнная форма какого-то скандинавского имени, типа Хлёдгерд), знатную даму-воительнцу, дом которой охранялся страшными зверями — псом и медведем. Победой над последними Рагнар и завоевал её сердце.
Прожили Рагнар и Латгерта счастливо, хотя и не долго. Но достаточно, чтобы народить нескольких (троих или четверых) детей. Одним из них, согласно некоторым версиям, в том числе и «сериальной», был Бьёрн Железнобокий, хотя есть и другие мнения о происхождении последнего. Далее Рагнар показал себя изменщиком коварным, и бросил Латгерту ради некоей Торы, о которой подробней говорится в других источниках.
Исландская традиция никакой такой Латгерты не знает. В ней первой женой Рагнара выступает Тора (фигурирующая и у Саксона Грамматика), дочь некоего ярла из Гаутланда, прозванная Горной Ланью (точнее, Оленихой, олень и лань — с точки зрения систематики виды разные), ибо
она превосходила всех женщин красотою, как олень — других зверей.
Ярл (в Саге о Рагнаре он назван Херрудом, но имя это чисто условное) очень любил свою дочь, и выполнял все её желания, в том числе и довольно странные. Например, желание завести змеёныша, способного спать только на золоте (в прямом смысле). А поросёнок змеёныш тот рос-рос, и выросла большая пребольшая свинья змея, которая никого к Торе не подпускала. Пока не появился Рагнар, сын Сигурда Кольцо, который замочил змеюку, чем завоевал любовь прекрасной ярлессы. Ну и, видимо, змеиным золотом не побрезговал тоже.
Каюсь: что пишет по этому поводу далее Скасон Грамматик, «ниасилил». Ибо, подобно Д’Артатьяну, давно забыл даже ту малость латыни, которой никогда не знал, полного же русского перевода его труда до сих пор не существует. А исландская традиция говорит, что Рагнар с Торой жили «в любви и согласьи», и родилось у них два сына, Эйрик и Агнар, которые выросли большими, сильными, но, судя по дальнейшим событиям, не очень умными. Или — просто хулиганистыми по малолетке.
Однако кончилось дело печально — Тора приболела и умерла.
А Рагнар так тяжело переживал, что не захотел царствовать и поставил других людей управлять государством вместе с его сыновьями. Он же взялся теперь за то самое ремесло, которым занимался раньше: отправился в поход, и куда бы ни приходил, везде одерживал победу.
Так Рагнар и бандитствовал в тоске, пока судьба не занесла его в некоторое царство, тридевятое государство, где он оказался в окрестностях одного хутора, которым владели бедняки, старик со старухой, и была у них дочь, Крака, которая красотой своей напомнила ему покойную жену Тору. Роман их развивался долго, и подробно описан с Саге о Рагнаре (некоторые элементы из него обыграны в сериале). Но завершился тем, что Рагнар и Крака сочетались законным браком, не смотря на низкое происхождение девушки.
Далее рассказывается об их счастливой жизни и многочисленных детях, в том числе и сыновьях (о которых будет речь в следующем очерке). И о том, что жизнь эта счастливая чуть было не закончилась.
Виной, как часто бывает, стала политика. Женившись, Рагнар вернулся в свою страну к исполнению должностных обязанностей конунга. В число которых входили всякие базары с окрестными королями. Одним из них был некий Эйнстейн, король Швеции (точнее, Свитьода — области в окрестностях Упсалы, Сигтуны и нынешнего Стокгольма). Который, будучи, согласно саге, «злобным, но умным», задумал окрутить Рагнара посредством династического брака со своей дочкой. В обоснование чего высказал мнение о низком происхождении Краки, законной жены Рагнара.
И тут начинается очередная псевдоквазия: Крака оказывается никакой не Кракой из семьи бедных хуторян, а Аслауг — дочерью знаменитого героя Сигурда Убийцы Дракона Фафнира, и столь же героической воительницы Брюнхильд. Абсолютно мифическая история их романа легла в основу нескольких песен «Старшей Эдды» и «Песни о Нибелунгах», так что пересказывать её я не буду. А замечу только, что версия Краки-Аслауг показалась Рагнару убедительной, и он отказался от всяких династийно-матримониальных планов. Хотя и та история имела продолжение — но относится уже к персоналиям сыновей Рагнара, о чём будет речь в следующем очерке.
А пока резюмирую базар о Рагнаровых жёнах. Ни о Латгерте, ни о Торе никаких «живых» подробностей в источниках не содержится. Обстоятельства охмурёжа их Рагнаром — победа над псом и медведем в первом случае, и над змеюкой, хранительницей золота — во втором, — типичные бродячие сюжеты, сказочные и мифические. И единственное, что из них можно извлечь — что у Рагнара, если он хоть каким-то боком был исторической личностью, некогда имелась жена знатного рода, руки которой он добился, преодолев некоторые трудности. Например, победив в бою своих соперников. Или, что не менее романтично, награбив достаточно бабла, чтобы расплатиться с её родственниками.
А вот история со следующей женой Рагнара, с Кракой-Аслауг, на первый взгляд кажется даже не мифической, а просто фантастичной. Ведь
Мы то ушлые потомки,
Дальше видим, глубже бурим.
И для нас очевидно, что жена человека, жившего в IX веке (если вообще жившего) ну никак не могла быть дочерью Сигурда Убийцы Фафнира (он же Зигфрид немецкой традиции). Наиболее мифического героя из всех персонажей германоязычного эпоса. Для которого наименее невероятным историческим прототипом оказывается Арминий — победитель римского змия в Тевтобургском лесу.
Однако не нужно считать наших предков, будь то скандинавы IX века или сочинители саг века XIII–XIV, глупее себя. И для них такая генеалогия была ничуть не более правдоподобной, нежели для нас. А возможно, и менее, ибо в те времена генеалогиям придавалось куда больше значения (многие ли из читателей этого текста могут точно назвать имена своих прадедов и прабабушек?). И, тем не менее, они сохранили для нас версию происхождения Краки-Аслауг. Почему?
Навскидку можно придумать минимум два ответа. Первый — что версия происхождения Краки былпа придумана тогда же, в IX веке. И придумана самим Рагнаром или, что более вероятно, его старшими товарищами, знатоками традиции. Ну что поделать — можно же представить, что любил он свою Краку, вне зависимости от её происхождения, и она любила его (доказательство чему будет представлено позже). И не нужны ему были другие бабы, будь они жёнами французских послов или шведских конунгов. А отказаться в лоб — чревато дипломатическими и прочими осложнениями. Тут-то матёрые авторитеты, знатоки закона и марксизма, подсказывают выход. Против которого никакой конунг не попрёт — не по понятиям будет, да и ревизионистом-уклонистом прослыть можно.
Второй вариант — попроще. Из всех тех, кого считали сыновьями Рагнара, выжили, достигли репродуктивного возраста и оставили потомков только те, кого можно было считать сыновьями его и Краки. Их потомками в XIII веке, во время создания Саг, числилось немало влиятельных (в том числе и на литературные круги) исландцев. Которым показалось западло иметь среди предков какую-то бабу непонятного происхождения. А поскольку чем дальгше во времени — тем больше простора для вранья, они и велели записать фиктивную биографию Аслаут. Да, прекрасно понимая, что этому никто из современников не поверит. Но — если неверие будет высказано в слух, то можно и зарэзать нафиг. Что же до потомков… а пускай они ломают голову, как это делаем мы с вами.
Кстати, нельзя исключить и варианта, что пропагандой второго варианта занялись уже те, кто называл себя сыновьями Рагнара. Точнее, те, кого так назвали наши источники. А уж они-то ребята были крутые, и им зарэзть было — проще, чем комара задавить.
Второй вариант ответ на поставленный вопрос (со всеми его подвариантами), как я уже сказал, проще. И потому кажется более правдоподобным. Но чисто психологически для меня убедительней — первый.